Это стритрейсинг, детка

[Thomas Moore]

Это был мой выбор: маленький колледж после старшей школы, пропахшая насквозь маслом и мазутом мастерская отца вместо работы в дешёвой забегаловке, и родной Ривертон с населением в тридцать тысяч вместо... Нет, Ривертон, пожалуй, останется без выбора. Тихий городок, небольшие аккуратные домики с садиками, разбросанные по всей небольшой территории города, широкие главные улицы с прижавшимися друг к другу кирпичными боками магазинчики, салоны красоты, закусочные и бары, есть свой аэропорт и — не поверите — центр «Chevrolet», в нашей-то дыре. Вообще, это весьма тихое и даже неплохое местечко, если надоедает вечная суета больших мегаполисов. Свежий воздух, добродушные соседи, которые непременно будут перемывать ваши кости, стоит сделать что-то не так, замечательное барбекю мистера Тёрнера, его вы должны обязательно попробовать — это божественное мясо с пряностями по какому-то секретному рецепту его покойной бабушки. Я не шучу, оно действительно стоит потраченного времени, набивших оскомину рассказов о военной операции во Вьетнаме и непрекращающейся заботы миссис Тёрнер. Пожалуй, на этом какие-то особо интересные достопримечательности и заканчиваются. Но это для тех, кто привык к тому, что провинциальный городок — это скукота вперемешку с консерватизмом.

Для меня же всё веселье начинается именно ночью, когда на освещённых улочках всё затихает — ни души. И ровно в полночь, с двенадцатью ударами часов, прозрачную тишину разрывает дикий рёв. Без паники, чуток фантазии ещё ни одной истории не помешало. Но всё же именно ночью наш тихий Ривертон вздрагивает от натиска мощи и оглушительного рыка хромированных красавиц. Вы слышали, как скрипят шины во время дрифта? Видели перелив боков в свете уличных фонарей, когда прогревают резину? Это завораживает, заставляет биться сердце быстрее, почувствовать всю мощь, спрятанную под капотом, а ещё это нравится девчонкам. Если не облажаться, то какая-нибудь из крошек, собирающихся поглазеть на крутые тачки и парней, выберет именно тебя. Но в действительности джекпот выпадает только королям. Это стритрейсинг, детка. И всё это действительно круто выглядит, если забыть, что у нас всего тридцать тысяч человек на весь Ривертон, и как бы ни был богат Вайоминг на добычу нефти и угля, здесь живут работяги без толстого кошелька, и автомобили у них соответствующие.

— Джун, — тихим отголоском раздалось где-то в закутке сонного разума. — Эй, парень. Давай, просыпайся.

Крепкая ладонь отца легла на плечо, стиснув огрубевшими пальцами, перепачканными в мазуте, что въелся в кожу блеклыми тёмными пятнами, и безжалостно растормошила.

— Снова замечтался? Лучше глянь, что там с двигателем Рональда, он жаловался, что не запускается.

— Он не запускается или не вращается при запуске? Ему следовало бы давно оставить эту старушку на ближайшей свалке и купить что-то более новое. Сколько ей лет? — Джулиан нехотя поднялся на ноги, чуть походил из стороны в сторону, разминая затёкшие спину и плечи, недовольно глядя на стоящий неподалеку старенький пикап. Казалось, этот «Ford» повидал выборы Рузвельта: весь покорёженный, изъеденный ржавчиной, художественными дырками проглядывавшей на крыльях с облупленной синей краской, выцветшей за долгие годы.

— Не ворчи. Благодаря таким, как Рон, мы держимся на плаву. Так что отнесись к этой старушке, как к особому клиенту нашей мастерской. И постарайся не заснуть, а я проверю, как там Роуз.

— Она всё ещё скучает по маме.

Мужчина остановился, опустив голову, и как-то ссутулился, словно и не было той гордой выправки и уверенного взгляда. Эта тема даже спустя семь лет оставалась тяжёлой для всех, пусть и не запретной. Но отчего-то Джулиан знал, что в уходе своей жены отец винит только себя, хотя именно она бросила маленького сына с сестрёнкой, которой только исполнилось пять лет, и умотала куда-то с молодым любовником. Причину никогда не озвучивали, но она была не нужна, особенно самому Джуну, придумавшему сотни своих, чтобы сначала оправдать этот побег, а после обвинить женщину, которая, как он представил, никогда не любила их. И если, несмотря на подорванное здоровье отца, мужчины семьи Маккей смогли справиться, то уже подросшая Роуз всё ждала, когда мама вернётся, и каждое Рождество просила об одном и том же — чтобы они снова стали одной семьёй.

Неловкое молчание нарушил тихий вздох отца, он снял бейсболку и повесил на крючок, пригладив второй рукой поседевшие за годы волосы, а затем молча вышел из мастерской, оставив Джулиана разбираться с проблемой, которую тот пытался найти, глядя на грязный двигатель, чувствуя, что это станет его занятием до самого вечера.

***

Ночная жизнь в Ривертоне не была разнообразной, для молодёжи мало чем можно заняться в такое время, кроме как посещать ночной клуб или сидеть за облюбованным столиком в круглосуточной забегаловке, где сонная официантка может забыть про заказ и прикорнуть у стойки. Умеренная тихая жизнь была подобна реке, столь же лениво протекавшей через городок — ничего нового и интересного, чем можно похвастать, не было, всё досталось южным городам или западному побережью. Но года четыре назад здесь впервые прошли уличные гонки — незаконно и дерзко, разрушая привычный образ и сметая старые порядки. Застоялый воздух будничной жизни растворился в выхлопах турбин и дыма из-под колёс. Это была свобода, глоток новой жизни, и какая-то необузданная мания любого подростка, который имел или хотел иметь автомобиль. Теперь не просто, как средство престижа, но и мощного зверя, поднимаясь на новый уровень и становясь королём дрифта или дрэга. Робкие попытки сделать стареньких «европеек» и «японок» более зверскими превращались у кого в искусство, а у кого в настоящее дерьмо, а те, что с большими деньгами, заказывали своим малышкам турбонаддув и кованые поршни. Иные просто клеили на капот и двери какие-то наклейки в виде ярких молний и названий известных производителей шин. Первые заезды не просто вдребезги разбили устоявшийся быт городка, всколыхнув непривычных к рёву моторов, изрыгающих мощность на пределе, жителей, но и местную полицию, не раз устраивавшую облавы и погони. Стритрейсеры стали настоящим ночным кошмаром, изредка являясь при свете дня, сверкая начищенными хромированными деталями. Но первые трудные два года прошли, притерпелись жители, притерпелась полиция, дерзость уличных гонщиков поубавилась и вышла за границы Ривертона на пустынное шоссе, что устроило обе стороны назревавшего конфликта; стали подтягиваться любители из Каспера, Ландера, Рок-Спрингс. И у всех были разные причины: кто-то стремился стать королём, покорителем скорости и улиц, иные просто повышали свой статус в глазах сформировавшихся банд и фаворитов, стремясь войти в самую элиту, а были и одиночки, для которых быть лидером — не больше, чем доказательство своих возможностей. И Джулиан был из таких. Его любовь к автомобилям граничила лишь с красным делением на спидометре, взращенная с самого детства на отцовских фотографиях из боксов «Haas Racing», его совместных с пилотами родной команды, рассказами. Причина, по которой он покинул свою работу, так и осталась известной только одному Маккею-старшему и говорить о ней он не собирался, похоже, никогда. И когда прошёл слух о первых заездах, Джун не удержался, чтобы не взглянуть на автомобили, с жадностью всматриваясь в плавные линии «Nissan Skyline» девятого поколения, подшучивая над нелепо смотрящимся на общем фоне седанов пузатым «Civic» вишнёвого цвета, выжимающего все силы на прямой. Казалось, что для него это останется лишь чем-то далёким, несбыточным, отец уж точно не даст свою «Импалу» на растерзание в подобном развлечении. Но азарт от уличных гонок уже бурлил в крови, смешавшись с детской мечтой стать пилотом настоящей команды NASCAR или хотя бы механиком, главное — чувствовать, как до дрожи пробирает от вибрации и мощи железного зверя, покорно рычащего под ладонью. Свою зарплату Джулиан откладывал, копил, складывая в укромное местечко, пересчитывал в надежде, что там есть нужная сумма, а в свободное время листал каталоги, выбирая подходящий по стоимости автомобиль. Иногда приходилось разоряться, всегда находились какие-то веские причины и оправдания, но от своей мечты Джун упорно не отказывался.

Наверное, Маккея можно считать патриотом, он никогда не глядел на других производителей, «немцы» его отталкивали, «японцы» представлялись игрушечными и несерьёзными, не созданными для покорения дерзких поворотов, а из всего американского производства не оставлял сомнения в своём выборе. Жирными кружками на пожелтевших и засаленных страницах всегда был выделен лишь один «Ford» в разных поколениях и с разными ценами, достоинства и недостатки были изучены до въевшейся в память любой мелочи — казалось, парень был просто одержим идеей приобрести себе своенравного «Мустанга», лишь бы хватило денег. Но денег не хватало: то требовалось на оплату учёбы, то на лекарства для Роуз, и не всегда в отцовской мастерской были клиенты. И Джуну оставалось лишь продолжать приходить с друзьями на встречи уличных гонщиков и с голодной жадностью, перемешанной с той чистой завистью, с которой смотрят люди, добивающиеся цели, на яркие бока, изрисованные узорами.

А на совершеннолетие отец предложил сынишке съездить с ним кое-куда, заговорщически улыбаясь и отшучиваясь. Это был день, который можно назвать отправной точкой того Джуна, о котором узнала не только местная тусовка стритрейсеров, но и соседние города, дерзнувшие бросить ему вызов.

Вот и сейчас его тёмно-синий «Mustang II» выжимал из себя всю мощь, шлифуя резиной асфальт, вырисовывая тёмными полосами прожжённых шин круги. Он был королём Ривертона, неукротимой силой, которую не могли сдержать, и которая рвалась на свободу, обретая физическую форму в хетчбэке.

— Ну что, вы готовы, ребятки?! — ведущий старался перекричать шум басов, вырывающийся из акустики, раскрытых багажников и дверей автомобилей. — Я не слышу энтузиазма!

Толпа ликовала. Она бурлила, накипая энтузиазмом и жаждой настоящих битв. В особенности малышки, облепившие хромированные автомобили и их владельцев, позволяя уверенным рукам не только близкие объятия. И сквозь этот ор и гвалт смешанной музыки, рвущей пространство, пробиралась серебристая «Mitsubishi», отчаянно сигналя и иногда дерзко подталкивая нерасторопных бампером.

— Твою мать, проваливай с дороги и тискай свою бабу в другом месте! — вздрогнувший парнишка обернулся, все же уходя с пути автомобиля, что-то промычав, но ответом ему послужил лишь средний палец, показавшийся из приоткрытого окна. — Придурки.

— Силке, — Джун любовно хлопнул по карбоновому капоту, приветствуя своего давнего друга и одного из соперников. — Приятно знать, хоть что-то в этом мире не меняется.

— А, Маккей, уже готов надрать задницы?

— Здесь есть кто-то, кому я её еще не надрал?

— Представляешь, остались ещё. Привет, брат. — Спуки был невысок, а потому Джуну достигал до плеч, и в толпе почти неприметен, если бы не его роль вести гонки, делать из простых заездов из одного конца в другой настоящее шоу. С чем он справлялся достойно. — Я и для тебя нашёл кое-кого, принцесса. Видишь тот красный 240SX? Твоя задача его сделать как стоячего, и шесть кусков будут твои. Шесть кусков. Ну как? По рукам?

— Стой-стой-стой, — Джун дёрнул друга на себя, не выпуская его ладонь. — А мой соперник?

Спуки огляделся, выглядывая кого-то среди пестрой толпы, и тут же повернулся обратно, горячо заговорив:

— Вон тот, с татуировкой, возле черно-красной малышки — твой. Он, брат, здесь хочет имя сделать на таких простых парнях, как вон те неудачники, — парень бесцеремонно указал на занятые в бёрнауте два автомобиля. Уже по реакции Силке, скривившей губы в насмешливом пренебрежении, стало ясно — дилетанты. — Так что ты покажи ему, что он круто ошибается.

— А ставка?

— По пять.

— Твою мать. Он ставит пять тысяч? — Джулиан тряхнул головой и зарылся пальцами в свои жёсткие пряди, пытаясь понять, реально ли то, что сказал ему друг. — Настолько уверен? Дерьмо, у меня с собой столько нет. Откуда он вообще взялся?

— Оклахома, брат, где самые быстрые тачки страны, — Спуки сверкнул задорной улыбкой, выуживая из кармана своей спортивной куртки свёрнутую пачку зелёных бумажек. Дело пахло большими деньгами. — Окей, вот пять штук. Эй-эй, руки. Ру-ки. Всё равно я и его возьму, а в конце заезда общий банк победителю. Всё? Согласен? Отлично, брат. Тогда я ему говорю, что сам, мать его, король Вайоминга принимает вызов и готов показать высший класс.

Хлопнув друга по спине, подталкивая того исчезнуть в толпе веселящейся молодёжи, Джун присел на капот своего «Мустанга», задумчиво теребя пальцами брелок — весёлого героя из какого-то мультфильма, — что подарила сестра. Как она говорила, на удачу. И за это время Джулиан действительно ни разу не облажался. Его называли королём по праву, ещё не нашлось ни одной тачки, что могла бы оспорить его титул, который, впрочем, его материальное положение улучшал столь незначительно, что этим, скорее, можно заниматься как хобби. Все силы, что он тратил в свободное от мастерской время, уходили на свою любимую крошку, которую он перебирал и доводил до ума лично, иногда под пристальным взглядом отца, когда они оба ковырялись во внутренностях мотора, стремясь найти тот идеал, который не будет придавливать автомобиль к земле и вырабатывал бы достаточно мощности. Даже сейчас, глядя на готовящийся к заезду «Chevrolet Nova» с торчащим огромным нагнетателем, делающим его подобием футуристического крейсера, он мог сразу сказать, что более лёгкий «Cutlass» восемьдесят второго года ещё на старте оставит позади мощного монстра. Рёв толпы смешался с рёвом двигателей, рвущихся к финишу. Подстёгивая и заводя публику, Спуки оглашал участников и сумму ставки, возвышаясь над всеми в кузове пикап-монстра. Здесь, в Ривертоне мало когда играли по-крупному, чаще это был потолок в одну штуку баксов, редко когда доходило до двух, если азарт и вовсе затуманил голову, ставку можно было повысить, если готов рискнуть, но никак не понизить. Крутость автомобиля или место в реестре уличных гонщиков Вайоминга не влияли на сумму, улицы — не место для деления на богатых и нищебродов, здесь бок о бок выступают элита и эконом-вариант, отличающийся лишь переделкой внутренностей. Силке затерялась сразу после разговора с куратором гонок, скорее ей нужно было сосредоточиться, словить ритм, найти подходящую музыку, она любит это — помогает расслабиться. Гонки сегодня обещали быть более оживлёнными за счёт прикативших гостей, решивших, что здесь у них значительно больше шансов. Увы, ребята, придётся вас огорчить.

— Всё, брат, готовься, — Спуки появился неожиданно, как обычно и бывает, незаметной тенью скользя между всеми, умудряясь проворачивать сделки и договариваться за довольно короткий срок. Настоящее его имя было Бернард, и этот милый кот нравился всем без исключения, чем беззастенчиво пользовался. — Покажи Оклахоме, где настоящие резвые тачки.

Стукнувшись кулаками, Спуки вновь исчез, чтобы вновь возвыситься на «Super Duty», призывая любителей поглазеть на недетские заезды оторваться от своих начищенных до блеска красавиц и увидеть, как должен ездить каждый, кто называет себя стритрейсером. Длина маршрута составляла каких-то полкилометра — то, что нужно для Силке, это была её территория, впрочем, она хороша как на короткой, так и на длинной дистанции. Низкое урчание под карбоновым капотом — настоящим углепластиком, а не как у некоторых любителей выпендрёжа — наклейки — говорило о готовности мчаться вперёд, оставляя позади не только возбуждённую толпу, но и дерзнувшего усомниться в её возможностях. Джулиану оставалось лишь усмехнуться и готовиться к своему старту, хотя бы прогреть шины.

— О, здесь не только гонка, но и выставка, — Джун напрягся, подняв глаза на оказавшегося рядом парня, а тот с каким-то пренебрежением осматривал своё отражение в тёмной синеве «Мустанга». — Для своих лет она весьма неплохо сохранилась. Сколько она выжимает? Восемьдесят? И то по прямой, и если не сдохнет.

— Я бы на твоём месте поостерёгся. В этой малышке полторы тысячи лошадиных сил, — ладонь скользнула по начищенному капоту, словно под ней была точёная фигурка красотки. Джун не отводил взгляда от невольного собеседника, растягивая губы в улыбочке. — Закись азота, двойной турбонаддув. Зверь, а не машина.

— Хочешь сказать, что эта груда хлама выжимает больше, чем новенький «Челленджер»? Чушь собачья.

— Оглянись вокруг, это уличные гонки, здесь любая тачка выжимает больше, чем твой «Додж». И если это для тебя стало сюрпризом, — Джун замолчал, прислушиваясь к далёкому голосу Спуки, довольно осклабился, соскальзывая с капота своего «Мустанга» и открыл дверь, бросив на прощание недосказанную фразу, — садись в свою машинку и езжай домой. Это стритрейсинг, детка.

«Ford» протяжно зарычал, словно вторя словам хозяина, и заскользил по старому асфальту, заставляя нерасторопных скорее уйти с дороги выдвигающегося на старт автомобиля. И над музыкой и приветственными криками прозвучала одна фраза: «Тот, кого вы так все страстно любите, перед вами! Встречайте, Король Вайоминга!».

— Ублюдок, — недовольно кривя губы, парень вернулся к белоснежному «Доджу», что прятался позади основной шумихи, и навис над водительским окном, закуривая. — Он думает, что его барахло сможет потягаться с твоей малышкой.

— Так почему бы и нет? Давай, Стиви, сходи к куратору или кто здесь у них, предложи гонку. Если «Король Вайоминга» говорит, что здесь быстрые тачки, это нужно доказывать.

— Окей, Коул,— затянувшись, парень выбросил недокуренную сигарету и растворился среди автомобилей и зрителей, оставив своего друга наблюдать за выбранной жертвой, подобно голодному леопарду.

@темы: Творчество пёсика